Неточные совпадения
От жалоб на судей,
На
сильных и на богачей
Лев, вышед из терпенья,
Пустился сам свои осматривать владенья.
«Соседка, слышала ль ты добрую молву?»
Вбежавши, Крысе Мышь сказала: —
«Ведь кошка, говорят, попалась в когти
льву?
Вот отдохнуть и нам пора настала!» —
«Не радуйся, мой свет»,
Ей Крыса говорит в ответ:
«И не надейся попустому!
Коль до когтей у них дойдёт,
То, верно,
льву не быть живому:
Сильнее кошки зверя нет...
Ее судороги становились
сильнее, голос звучал злей и резче, доктор стоял в изголовье кровати, прислонясь к стене, и кусал, жевал свою черную щетинистую бороду. Он был неприлично расстегнут, растрепан, брюки его держались на одной подтяжке, другую он накрутил на кисть
левой руки и дергал ее вверх, брюки подпрыгивали, ноги доктора дрожали, точно у пьяного, а мутные глаза так мигали, что казалось — веки тоже щелкают, как зубы его жены. Он молчал, как будто рот его навсегда зарос бородой.
Но отец Аввакум имел, что французы называют, du guignon [неудачу — фр.]. К вечеру стал подувать порывистый ветерок, горы закутались в облака. Вскоре облака заволокли все небо. А я подготовлял было его увидеть Столовую гору, назначил пункт, с которого ее видно, но перед нами стояли горы темных туч, как будто стены, за которыми прятались и Стол и
Лев. «Ну, завтра увижу, — сказал он, — торопиться нечего». Ветер дул
сильнее и
сильнее и наносил дождь, когда мы вечером, часов в семь, подъехали к отелю.
Я шагал в полной тишине среди туманных призраков и вдруг почувствовал какую-то странную боль в
левой ноге около щиколотки; боль эта стала в конце концов настолько
сильной, что заставила меня остановиться. Я оглядывался, куда бы присесть, чтоб переобуться, но скамейки нигде не было видно, а нога болела нестерпимо.
Ревякин протянул
левую руку и обнял Мечникову. Она не сопротивлялась. Ревякин нагнулся и поцеловал ее. Мечникова молча наклонилась к геркулесу и тихо поцеловала его страстным, но беззвучным поцелуем, потом тотчас же оглянулась, отвела его руку и, направляясь к кухне, где Агата ставила самовар,
сильным контральтом запела из Троватора...
Это белокурый, с пухлым и бледным лицом человек. Он лежит навзничь, закинув назад
левую руку, в положении, выражающем жестокое страдание. Сухой открытый рот с трудом выпускает хрипящее дыхание; голубые оловянные глаза закачены кверху, и из-под сбившегося одеяла высунут остаток правой руки, обвернутый бинтами. Тяжелый запах мертвого тела
сильнее поражает вас, и пожирающий внутренний жар, проникающий все члены страдальца, проникает как будто и вас.
Он был телом
сильный, как бык, и храбрый, как
лев, а душой слабый, как вода.
И она бросилась на гейшу, пронзительно визжала и сжимала сухие кулачки. За нею и другие, — больше из ее кавалеров. Гейша отчаянно отбивалась. Началась дикая травля. Веер сломали, вырвали, бросили на пол, топтали. Толпа с гейшею в середине бешено металась по зале, сбивая с ног наблюдателей. Ни Рутиловы, ни старшины не могли пробиться к гейше. Гейша, юркая,
сильная, визжала пронзительно, царапалась и кусалась. Маску она крепко придерживала то правою, то
левою рукою.
Быстро несется вниз по течению красивый и
сильный «Ермак», буксирный пароход купца Гордеева, и по оба бока его медленно движутся навстречу ему берега Волги, —
левый, весь облитый солнцем, стелется вплоть до края небес, как пышный, зеленый ковер, а правый взмахнул к небу кручи свои, поросшие лесом, и замер в суровом покое.
Граф пожал плечами и, делать нечего, покорился молча своей участи. Кроме всех этих оскорбительных в нравственном смысле сюрпризов, он чувствовал довольно
сильную физическую боль в
левой щеке от удара Янсутского и поламыванье в плечах от толчков, которыми будто бы нечаянно при выпроваживании наградили его трактирные служители.
Набрав в легкие воздуху, подняли молчащее тяжелое тело и двинулись в том же порядке: Андрей Иваныч, менее
сильный, нес ноги и продирался сквозь чащу, Саша нес, задыхаясь, тяжелое, выскользающее туловище; и опять трепалась на
левой руке безвольная и беспамятная, словно мертвая, голова.
В это время Дюрок прокричал: «Поворот!» Мы выскочили и перенесли паруса к
левому борту. Так как мы теперь были под берегом, ветер дул слабее, но все же мы пошли с
сильным боковым креном, иногда с всплесками волны на борту. Здесь пришло мое время держать руль, и Дюрок накинул на мои плечи свой плащ, хотя я совершенно не чувствовал холода. «Так держать», — сказал Дюрок, указывая румб, и я молодцевато ответил: «Есть так держать!»
Лошади
сильные, крепкие как
львы, вороные и все покрытые серебряною пылью инея, насевшего на их потную шерсть, стоят тихо, как вкопанные; только седые, заиндевевшие гривы их топорщатся на морозе, и из ноздрей у них вылетают четыре дымные трубы, широко расходящиеся и исчезающие высоко в тихом, морозном воздухе; сани с непомерно высоким передним щитком похожи на адскую колесницу; страшный пес напоминает Цербера: когда он встает, луна бросает на него тень так странно, что у него вдруг являются три головы: одна смотрит на поле, с которого приехали все эти странные существа, другая на лошадей, а третья — на тех, кто на нее смотрит.
Как
сильной грозою
Сосну вдруг согнет;
Пронзенный стрелою,
Как
лев заревет;
Так русский средь бою
Пред нашим падет;
И смелой рукою
Чеченец возьмет
Броню золотую
И саблю стальную,
И в горы уйдет.
И он, находивший веселие сердца в сверкающих переливах драгоценных камней, в аромате египетских благовонных смол, в нежном прикосновении легких тканей, в сладостной музыке, в тонком вкусе красного искристого вина, играющего в чеканном нинуанском потире, — он любил также гладить суровые гривы
львов, бархатные спины черных пантер и нежные лапы молодых пятнистых леопардов, любил слушать рев диких зверей, видеть их
сильные и прекрасные движения и ощущать горячий запах их хищного дыхания.
Вдруг прошумел
сильный ветер… стая тетеревов пронеслась над шалашом и расселась около него по деревьям, а если их нет поблизости (что бывает на привадах
полевых), то по снегу; даже садятся иногда на шалаш и на шатер.
Юлия, в
сильном волнении, призналась
льву, что она его давно любит, но любовию чистою, что будто бы его не любила так ни одна женщина.
Проговорив это, гость в
сильном чувстве развел руки в обе стороны, держа в
левой на отлете свою шляпу с крепом, и глубоко наклонил свою лысую голову, секунд по крайней мере на десять.
Герасим не мог их слышать, не мог он слышать также чуткого ночного шушукания деревьев, мимо которых его проносили
сильные его ноги; но он чувствовал знакомый запах поспевающей ржи, которым так и веяло с темных полей, чувствовал, как ветер, летевший к нему навстречу, — ветер с родины, — ласково ударял в его лицо, играл в его волосах и бороде; видел перед собою белеющую дорогу — дорогу домой, прямую, как стрела; видел в небе несчетные звезды, светившие его путь, и, как
лев, выступал сильно и бодро, так что когда восходящее солнце озарило своими влажно-красными лучами только что расходившегося молодца, между Москвой и им легло уже тридцать пять верст…
— Ой, не бейте меня! Ой, ратуйте! — кричал он, захлебываясь и давясь от плача. — Ой, ой, ой, господин Файбиш! Милый, дорогой, драгоценный Файбиш! Ой, убивают, ратуйте! Файбиш, вы
сильный, как бог, вы храбрый, как
лев! Ой, ой, спасите меня!
Вот, наконец, я нашел тебя, муж
сильный и счастливый, муж красоты царственной! Сам
лев фараона не сравнится с тобой в храбрости! — Давно ли из похода?
Комар затрубил с радости и улетел. Потом запутался в паутину к пауку, и стал паук его сосать. Комар и говорит: «
Сильного зверя,
льва, одолел, а вот от дрянного паука погибаю».
Комар прилетел ко
льву и говорит: «Ты думаешь, в тебе силы больше моего? Как бы не так! Какая в тебе сила? Что царапаешь когтями и грызешь зубами, это и бабы так-то с мужиками дерутся. Я
сильнее тебя; хочешь, выходи на войну!» И комар затрубил и стал кусать
льва в голые щеки и в нос.
Лев стал бить себя по лицу лапами и драть когтями; изодрал себе в кровь все лицо и из сил выбился.
Одним из самых
сильных впечатлений моей жизни было то, когда я взошел в клетку со
львами.
Едва миновав темные фигуры мельниц, из которых одна неуклюже махала своими большими крыльями, и выехав за станицу, я заметил, что дорога стала тяжелее и засыпанное, ветер
сильнее стал дуть мне в
левую сторону, заносить вбок хвосты и гривы лошадей и упрямо поднимать и относить снег, разрываемый полозьями и копытами.
Но подивитесь же, какая с самим с ним произошла глупость: по погребении Катерины Астафьевны, он, не зная как с собой справиться и все-таки супротив самой натуры своей строптствуя, испил до дна тяжелую чашу испытания и, бродя там и сям, очутился ночью на кладбище, влекомый, разумеется, существующею силой самой любви к несуществующему уже субъекту, и здесь он соблаговолил присесть и, надо думать не противу своей воли, просидел целую ночь, припадая и плача (по его словам от того будто, что немножко лишнее на нутро принял), но как бы там ни было, творя сей седален на хвалитех, он получил там
сильную простуду и в результате оной перекосило его самого, как и его покойницу Катерину Астафьевну, но только с сообразным отличием, так что его отец Кондратий щелкнул не с правой стороны на
левую, а с
левой на правую, дабы он, буде вздумает, мог бы еще правою рукой перекреститься, а
левою ногой сатану отбрыкнуть.
Особенно ясно, что «природа» у
Льва Толстого, которая божественна, не есть природа беспощадной борьбы за существование и взаимного истребления, преобладания
сильного над слабым, механической необходимости и пр., это преображенная природа, это само Божество.
Семен Петрович отчаянно махнул правой рукой, а
левой провел по глазам. Цилиндр его сполз на затылок, галоши
сильнее заскребли по тротуару. Кончик носа налился кровью…
В борьбе много самых разнообразных приемов, более слабый легко может сшибить более
сильного. Можно даже сшибить самым легким прикосновением руки: сильно размахнешься правой рукой, — противник машинально подается телом навстречу удару, но удара ты не наносишь, а
левой рукой с противоположной стороны чуть его толкнешь — и он слетает.
Ряды разночинной «
левой» интеллигенции у нас пополнялись в
сильной степени выходцами из духовного сословия.
Прошел год и четыре месяца. Был
сильный мороз, градусов в тридцать пять, и дул пронзительный ветер. Степан Иваныч ходил по улице, распахнувши на груди шубу, и ему досадно было, что никто не попадается навстречу и не видит на его груди
Льва и Солнца. Ходил он так до вечера, распахнувши шубу, очень озяб, а ночью ворочался с боку на бок и никак не мог уснуть.
Его шея, которую только что обхватывали мягкие пахучие руки, казалось ему, была вымазана маслом; на щеке около
левого уса, куда поцеловала незнакомка, дрожал легкий, приятный холодок, как от мятных капель, и чем больше он тер это место, тем
сильнее чувствовался этот холодок; весь же он от головы до пят был полон нового, странного чувства, которое всё росло и росло…
Браницкий принял на себя наблюдение и оборону от конфедератских шаек с той стороны Вислы, а Александр Васильевич — осаду замка. Мы уже знаем выгодное положение последнего и невозможность взять его без
сильного обстреливания и пробития бреши. У Суворова между тем не было ни одного осадного орудия. Но по его приказанию втащили с чрезвычайными усилиями несколько
полевых пушек в верхние этажи наиболее высоких домов и оттуда открыли по замку огонь, а королевско-польский военный инженер повел две минные галереи.
Аристархов и Фанни Викторовна по интриге «
левой руки» директора «Зала общедоступных увеселений», так звали за кулисами дебелую певицу, имевшую
сильное влияние на директора, потеряли место, а газета, где работал Свирский, прекратила свое существование, впредь до возобновления, когда она выйдет улучшенной и более соответствующей идее издателя, как сказано было в успокаивающем обобранных подписчиков объявлении.
И потому в творчестве его нет ничего эпического, нет изображения объективного быта, объективного строя жизни, нет дара перевоплощения в природное многообразие человеческого мира, нет всего того, что составляет
сильную сторону
Льва Толстого.
«Канонада на
левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице-короля откроют
сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Я не толст, но и не худ, имею
сильные легкие и сохранил почти все зубы, за исключением двух коренных с
левой стороны челюсти; характер у меня прекрасный, ровный, сон крепкий, почти без сновидений.